Либретто

 

1929 год. Москва.

Молодой следователь ОГПУ Глеб Серьговский - незаурядный и добросовестный активист классовой борьбы, массовой ликвидации врагов Советской власти, публичного надругательства над храмами, участвующий в допросах интеллигенции и «церковников», внезапно оставляет работу в секретном отделе?  Спустя годы, он получает серьезный опыт разведывательной работы в Германии. Здесь он живет яркой светской жизнью с проработанной легендой штатного журналиста Мюнхенского издательства, обретает свою единственную любовь, но и она оборачивается  для него изощренной трагедией. Придет время, и он сам окажется в подвалах собственного ведомства на Лубянке. Разведчика отзовут из Германии, вынесут обвинение в шпионаже и за ним последует смертный приговор, а затем и страшное ожидание исполнения приговора в камере смертника…

 

1941 год. Москва.

 

Стихийное начало войны с фашистской Германией спасает Глеба Серьговского от скоропостижного приговора, подтверждая его недавние сведения. И через непродолжительное время, он уже работает в аналитическом отделе разведки генштаба Советской армии.

 

1942 год. Берлин.

Глеб Серьговский вновь пассажир берлинского экспресса, но уже в мундире фашистского офицера - Курта Биргера. Цель советского разведчика - городок Волуйск, с его штабом Восточной резервной армии, а главная задача: выяснить, в каком месте необъятного восточного фронта, Гитлер готовит наступательный прорыв? Провинциальный город Волуйск становится для Глеба Серьговского настоящим чистилищем. Последним и основным испытанием совести, способностью распознать и почувствовать собственную личность, душу, дух.

 

Однажды страх настолько завладевает сердцем этого человека, что парализует  всю волю, доводит до состояния безысходного отчаяния - это происходит именно в подвалах Лубянки. Полное бессилие что либо изменить в своей судьбе, полная абсурдность положения, неумолимая память пережитого, порождают  тупое отчаяние, поселяя в душе невольного палача - безумие. Липкий холодный страх обреченной жертвы. Осознание приговора. Ожидание его исполнения. Безличие. Пустота. Ад. Но именно здесь, в этой прогнившей клетке и начинается таинство покаяния Серьговского…

 

Всю жизнь его будут сопровождать тяжелые образы памяти, словно управляющая его сознанием невидимая сила. Виной тому его собственная биография, которая вновь и вновь неумолимо обращает к фрагментам его деятельности: в секретном отделе – фанатичному азарту допросов, душевной слепоте и убийственной крайности. В довоенной Германии - собственному бессилию предотвратить гибель любимой Ксении. Дочь белого эмигранта погибнет от рук его же напарника, одержимого насилием чекиста - Шляйкиса.

 

 Парализующий страх на время лишает Глеба Серьговского должного самообладания. Но на помощь как всегда приходит отлаженное длительными тренировками равнодушие. Это равнодушие и обращается против него самого… 

 

1929 год. Москва.

 

В самом начале работы в секретном отделе ОГПУ, среди сонма заключенных, Серьговский ведет допрос священника - отца Пахомия. Ревностью и глубиной своих доводов этот православный сумеет зародить в сознании следователя странную  тревогу? Сначала за самого себя,  затем за свои жертвы, а впоследствии и вовсе побудит обрести  искреннюю веру. Две этих судьбы накрепко свяжет Божий промысел.

 

1933 год. СЛОН

(Соловецкий Лагерь Особого Назначения).

 

Отец  Пахомий сослан на Соловки. В  условиях  страшной каторги и мора, ухаживая за тифозными больными в стенах Распятской Церкви, приспособленной под лазарет, православный мученик выживает молитвой. Старец предвидит будущее перерождение атеиста  Серьговского в образе фрески «Блудного сына». Отец Пахомий вдруг распознает ее через редкие просветы лагерных нар на обгорелой стене своего барака, оскверненного Преображенского собора в сердце монастырского Кремля.  

 

1942 год. Волуйск.

(Западная Белоруссия)

 

Волею судеб, связной штаб советской разведки располагается в бывшей монастырской церкви. Связной Коля - проводник между Серьговским и агентом русской разведки Владиславом Крущильским, устроен в храм алтарником. Для абсолютного атеиста Глеба Серьговского это непонятно, абсурдно. Доверие попам нечто из ряда вон выходящее. Ведь сам он скрывает, что после освобождения в Москве, сам бывал в храме тайно.

 

Сквер перед храмом с протертой скамьей служит местом для передачи информации. В особо сложных случаях здесь назначены контрольные встречи, пароль: «Ваши молитвы кому-нибудь помогают?» Ответ: «Помогают всем, кто в это верит». Служащие храма лишь два священника. По словам агента русской разведки, настоятель Венедикт в двадцатые годы сдается Советской власти и активно сотрудничает с ней по разоблачению «тихоновцев», но незадолго перед войной раскаивается и возвращается в лоно Московского Патриархата. Второй священник, отец Пахомий - ярый «тихоновец», сидевший в Соловках.

 

Когда Глеб Серьговский (Курт Биргер) первый раз придет в сквер на назначенное место, мимо него пройдет худой священник, с надвинутой на глаза черной скуфьей. Серьговский узнает этот взгляд. Взгляд, который  впечатался в его воображение, вновь и вновь расплетая клубы порочной памяти, возвращая мучительное осознание бессмысленных преступлений. Перед глазами Серьговского вновь взметнется плотная волна удушливого пепла взорванного храма, пекло адского костра и безутешный плач сонма приговоренных жертв, перемешанный с потусторонними ликами, вновь и вновь вселяющими непреодолимый смертный страх. Мучительный крик любимой женщины, с кровавым месивом вместо хрупкого лица… Именно эти воспоминания и не дают ему покоя, пробуждая от тяжелого сна, доводя до безумия и без того измученную отчаянием душу.

 

1941 год. Москва.

 

Стоя в очереди к исповеди, Серьговский едва осознает всю силу своей потребности. Лишь следит опустошенным взглядом за неведомым таинством храма, слушает прозрачную тишину литургии, считывая со стен лики Страшного суда.  Он вдруг выходит из очереди и идет к выходу из церкви. И сейчас в нем вновь, вдруг что-то обрывается. Но что?

 

1942 год. Волуйск.

(Западная Белоруссия)

 

Ярким днем морозной зимы, настоятель Венедикт предаст связного Колю фашистским контрразведчикам. Когда в надежде заполучить основного резидента советской разведки, немецкие пеленгаторы окружат сквер у храма, отец Пахомий неспешно спустится со ступенек, направится к скамье под удивленными взорами фашистов, достанет шифровку из скамьи и положит ее себе в рот.

 

Агент советской разведки Крущильский, будет окружен фашистами при побеге из укрытия, и убьет себя выстрелом в висок.  Перед допросом священника уже в немецкой тюрьме, Серьговский (Курт Биргер), уполномоченный начальником штаба вести допрос, наконец окончательно узнает в сидящем перед ним священнике - отца Пахомия.  Годы концлагеря навсегда изменят его физический облик. Память стремительно перенесет тот допрос на Лубянке в тесные стены кабинета немецкой тюрьмы. Серьговский вновь услышит тихий молитвенный  шепот старца, доподлинно осознавая, что священник намеренно скрыл его личность от  немецкой контрразведки. Оберстлейтенант Эрих Фон Кюхельман, давно подозревает своего новоиспеченного друга Биргера, но не имеет никаких улик…

 

Лишь спустя годы, Серьговский спасительно понимает весь смысл этого шепота, который еще тогда побуждал его сбежать, вырваться из стен  секретного отдела. Покончить со всем этим, сдаться. Покаяться.

 

Эпоха - потопляемый корабль, медленно уходящий на незримое дно, уводя за собой бесчисленность жертв. Что он оставит за собой, кроме смертоносной воронки? 

 

В кабинете немецкой тюрьмы, Серьговский впервые осознает, что заглянул по ту сторону смерти во всей аллегории собственного неверия. Туда, где душа человека - ничто. Нравственная проказа. Обреченность. И сейчас, вновь допрашивая этого невиновного ни в чем старца, он должен безупречно изображать фашистского офицера, ведущего безжалостный допрос. Серьговский не выдерживает напряжения.

 

Судьба оставляет за Серьговским право исповеди. Он принимает решение вывезти отца Пахомия из тюрьмы, пока священника не передали в Гестапо. Он взламывает сейф в  кабинете штаба контрразведки и изымает печать. Предъявив дежурному тюрьмы поддельный документ, Серьговский получает своего пленного. Вместе они попытаются добраться до «своих», через хорошо известные связному Ганины топи, прямо к партизанам. Но изможденный избиениями и пытками священник будет не в состоянии идти. С благословлением, связной пойдет вперед, засунув за пазуху бесценные документы по дислоцированию резервной армии на Восток. Документы окажутся в руках у Серьговского после стихийного столкновения с автомобилем штаба немецкой контрразведки на дороге, ведущей в лес.

 

Отец Пахомий и Серьговский останутся в глубокой землянке, напоминающей  образ малого храма. Здесь они будут дожидаться прихода фашистских солдат. Здесь Серьговский первый раз по-настоящему исповедуется. Здесь впервые за всю его жизнь он заплачет от пережитых скорбей, здесь Господь и примет его исповедь лишь за несколько мгновений до смерти.

 

В благодатной тишине разверстых небес, отец Пахомий отслужит над Глебом Серьговским обряд крещения. Священник сожмет в ладонях пригоршню талого снега и над стоящим на коленях Серьговским троекратно прочтет: «Крещается раб Божий, Глеб, во имя Отца и Сына и Святого Духа…» - и вместе с третьим возгласом «Аминь», грянет выстрел. По лицу Серьговского потекут уже не холодные, а горячие струи с соленым привкусом.

      

Когда над крестником и крестным нависнут немецкие автоматчики и гримаса оберстлейтенанта Фон Кюхельмана, он не увидит в глазах Серьговского ни страха, ни мольбы о пощаде, никакого смятения. В них будет просто задумчивая и спокойная глубина. Серьговский разожмет ослабшую руку, лежащую до этого под пустым портфелем начальника штаба, из нее выкатится граната с сорванной чекой.                                  

Ангельский хорал заглушит частотой голосов глухую волну взрыва. И над безжизненными телами, словно принимая в себя прозрачный вес двух отошедших душ,  вознесется  ослепительный свет присутствия  Божьего ока…

 

Автор либретто и режиссер – Кристина Кевиш

 

ВСЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ

© Кристина Кевиш Манто 2014